Немного о внешности Петра

[Сэриэль.]

Отрывок из архива Министерства иностранных дел Франции, относящиеся к пребыванию царя в Париже в 1717 г.


«Черты лица у него довольно красивые, в них даже просвечивает доброта, и, глядя на него, трудно поверить, что он срубает головы своим подданным, вызвавшим его неудовольствие. Он был бы очень хорошо сложен, если бы не так плохо держался; он горбится на ходу хуже голландских матросов, которым, кажется, старается подражать по внешности. У него большие глаза, хорошо очерченные нос и рот, приятное, хотя несколько бледное лицо, светло-каштановые, довольно короткие волосы. Он часто делает гримасы. Привычное его движение — смотреть на свою шпагу, стараясь склонить голову через плечо, и поднимать и вытягивать назад ногу. Иногда он ворочает головой, словно.желая углубить лицо в плечи. Его приближенные уверяют, что это судорожное подергивание является у него при усиленной сосредоточенности мыслей.

Курфюрстина-мать писала о Петре так:

«Царь высок ростом, у него прекрасные черты лица и благородная осанка; он обладает большой живостью ума, ответы у него быстры и верны. Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы в нём было поменьше грубости. Это государь очень хороший и вместе очень дурной... Если бы он получил лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум.»

Позднее, уже в 1717 году, во время пребывания Петра в Париже, герцог Сен-Симон, так записал своё впечатление о Петре:

«Он был очень высок ростом, хорошо сложен, довольно худощав, с кругловатым лицом, высоким лбом, прекрасными бровями; нос у него довольно короток, но не слишком, и к концу несколько толст; губы довольно крупные, цвет лица красноватый и смуглый, прекрасные чёрные глаза, большие, живые, проницательные, красивой формы; взгляд величественный и приветливый, когда он наблюдает за собой и сдерживается, в противном случае суровый и дикий, с судорогами на лице, которые повторяются не часто, но искажают и глаза и всё лицо, пугая всех присутствующих. Судорога длилась обыкновенно одно мгновение, и тогда взгляд его делался странным, как бы растерянным, потом всё сейчас же принимало обычный вид. Вся наружность его выказывала ум, размышление и величие и не лишена была прелести.»

Интересное описание Петра I оставил итальянский певец Ф. Балатри, живший в России с 1698 по 1701 г.:

"Царь Петр Алексеевич был высокого роста, скорее худощавый, чем полный; волосы у него были густые, короткие, темно-каштанового цвета, глаза большие, черные, с длинными ресницами, рот хорошей формы, но нижняя губа немного испорчена; лицо его было смуглое, круглое, с хорошими чертами; выражение лица прекрасное, с первого взгляда внушающее уважение. При его большом росте (204 см.) ноги казались очень тонкими, голова его часто конвульсивно дергалась вправо".

@темы: Петр Первый, исторические документы

---

Мужской хор "Валаам" - "Полтавский бой"

[Россия молодая]

Михаил Шаньков. Полтава. Кубок победы.




Прослушать или скачать Хор "Валаам" Полтавский бой бесплатно на Простоплеер

@темы: Петр Первый, военные действия, стихи и песни

---

История из "Подлинных анекдотов о Петре Великом, собранных И.И. Голиковым"

[Россия молодая]

Царица Наталия Кирилловна, мать Героя нашего, в вешнее время посещала монастыри, и при переезде чрез один ручеек, от наводнения сделавшийся нарочитою рекою, имея пятилетняго своего сына на руках спящаго, и caмa несколько воздремавшая, шумом сильно стремившагося ручья сего, и криком людей пробудившись и увидя воду в карете, и оную несколько, наклонившуюся и опрокинуться готовою (по крайней мере страх представил ей сие), сильно закричала. Царевич, от сего крика пробудившийся, увидя бледность испуганной матери , воду в карете и шумное стремление воды, столько поражен был страхом, что тогда же получил лихорадку.


Толь сильное впечатление в сердце младаго Государя произвело такое отвращение от воды, что он не мог взирать на реку, на озеро и даже на пруд равнодушно; и хотя он всячески старался скрывать сей страх свой, однакож приметень оной быль потому, что никогда не видали его ни плавающаго по водам, ни переезжающаго в брод чрез реку, как бы она ни мала была, и ниже чтоб когда-либо искупался он в реке или в пруду, что продолжалось даже до четырнадцатилетняго его возраста.В это время освободился он от страха сего следующим образом.

Князь Борис Алексеевич Голицын, занимавший при нем место дядьки, предложил Его Величеству позабавиться псовою охотою; и хотя младый Государь не любил сей охоты, он из уважения к прозьбе сего Князя, согласился на оное. Во время сей забавы Князь, желая истребить в Государе страх от воды, с намерением завел его к берегам реки Истры. Монарх, увидя реку, остановил коня своего. Князь спросил тому причины; и Государь с видом огорченным сказал:

- Куда ты завел меня?

- К реке, - ответствовал Князь. - Ваше Величество видите, сколь утомились лошади и запылились охотники, так нужно лошадям дать отдохнуть и прохладиться, а людямъ вымыться. Родитель твой,- заключил Князь,-часто сие делывал, и в сей речке сам купывался.

И не дожидаяся ответа поехал чрез нее, а между тем все охотники, по предварительно данному приказу, раздевшись, в миг очутились в реке. Сначала на сие досадовал Монарх, но увидя Князя переехавшаго и с другаго берега приглашающаго его к себе, постыдился показать себя стращащимся воды, и сделав, так сказать, некоторое насилие себе, осмелился въехать в реку и переехать оную. Все бывшие при Его Величестве, и за ним следовавшие, ведая страх его, обрадовались сему да и сам Монарх ощутил уже в себе от сего переезда некое удовольствие.

Царь, брат его, узнавши о сем, чрез несколько времени пригласил его с собою в село Измайлово, в котором было несколько прудов, способных к купанию. Он дал тайно приказ молодым своим Царедворцам, что когда будет он с Царем, братом своим прогуливаться у прудов, тоб они разрезвяся толкали друг друга в воду. Все сие было исполнено; и хотя младый Государь крайнее на сие оказал негодование, но сии однако же молодые люди, по данному же приказу раздевшись, начали в воде купаться и резвиться. Резвость сия мало, по малу разсмешивала младаго Государя, и он уже смотрел на то с таким равнодушием, что наконец согласился на предложение брата своего и сам с ним последовать их примеру; и с того времени совершенно миновалось отвращение его от воды.

В сем-то селе Монарх вскоре после сего нашел старый и брошенный ботик, который возбудил в нем чрезвычайное желание к заведению морских сил; и по сему-то назвал его дедушкою Российскаго флота как, то сие всем уже известно. <...>



Из рукописи Крекшина.

Он неоднокрасно уверял автора в справедливости рассказа.

@темы: Петр Первый, царская семья, исторические документы, птенцы гнезда Петрова, Борис Голицын, Нарышкины

---

Детство Петра I. Извлечение из исторического очерка Б.Б. Глинского. 1912

[Россия молодая]

I

Царь Алексей Михайлович был женат в первый раз на девушке из боярского рода Милославских, от которой имел восемь дочерей и пять сыновей. Три дочери скончались, а оставшиеся в живых отличались крепким сложением и великолепным здоровьем; одна из них, София, кроме того, выделялась обширным умом, проницательностью и твердым честолюбивым характером. Что касается сыновей, то все они родились слабыми, болезненными; трое умерли еще при жизни отца, а из оставшихся двоих старший страдал разными недугами, младший же — Иоанн, при немощах тела, был и слабоумен. Овдовев на сороковом году от роду, Алексей Михайлович решил вступить во второй брак, для чего, по обычаям того времени, должны были собраться во дворец девицы знатных родов, из коих государю и предстояло избрать себе вторично подругу жизни. Выбор государя сильно волновал бояр: от этого выбора зависели власть, почести, богатство того рода, из которого царь возьмет себе супругу. Близкий к государю боярин, Артамон Сергеевич Матвеев, познакомил его со своей приемной дочерью, Натальей Кирилловной Нарышкиной, и Москва вскоре узнала, на ком остановился выбор Алексея Михайловича.



22 января 1671 года он обвенчался с приемной дочерью Матвеева, красавицей Натальей Кирилловной Нарышкиной, которая вскоре и сделалась первым лицом в государстве после царя. Род Нарышкиных и Матвеевых торжествовал: к ним перешло главное влияние на дела управления, а значение Милославских при дворе пало. Возвышение Нарышкиных и падение Милославских имело, спустя короткое время, чрезвычайно важные последствия и послужило источником многих смут и волнений.

В ночь 30 мая 1672 года, перед рассветом, царица Наталья Кирилловна подарила своему супругу сына, известного во всемирной истории под именем «Петра Великого». Счастью родителей не было конца, и рождение сына было ими отпраздновано воистину по-царски: приближенные были щедро осыпаны денежными и другими наградами; пиры, праздники сменялись быстрою чередою и отличались удивительной пышностью и торжественностью. Так, например, обед 29 июня в Грановитой палате поразил всех своими затейливыми блюдами; стол, кроме яств, был загроможден всякого рода сахарами, пряниками и овощами. Большая пряничная коврига изображала герб Московского государства. Два сахарных орла весили каждый по полтора пуда, лебедь — два пуда, утка — полтора, попугай — полпуда. Был сделан также из сахара целый город, кремль с людьми, конными и пешими, и другой город четырехугольный с пушками. Всем присутствовавшим на обеде гостям были розданы сахарные подарки размером сообразно значению и положению гостя в государстве.

Первою заботою о новорожденном младенце со стороны родителей было снять с него «меру долготы и широты» и в эту меру заказать икону тезоименитого его ангела. Эта мера рождения сохраняется и поныне над гробом императора. Второю заботою было окружить новорожденного добропорядочным и надежным штатом. В мамки к Петру назначена была сначала княгиня Ульяна Ивановна Голицына, а потом — боярыня Матрена Романовна Леонтьева; кормилицей была Ненила Ерофеева.

Колыбель ребенка отличалась роскошью. Она была сделана из турецкого золотного бархата, расшитого затейливыми серебряными и золотыми рисунками; подкладка колыбели была рудо-желтая, ремни обшиты венецианским бархатом; верхние покрышки перинки и тюфяка были сшиты из тафты, а набивкою служил пух лебединый, белый и чистый. Из пуха и тафты были сделаны и подушки. Постельные принадлежности менялись каждый год.

Не менее богато было и одеянье Петра: когда ему минуло пять месяцев, ему нашиты были золотые парчовые кафтаны. Гардероб его был чрезвычайно разнообразен, и каждый месяц пополнялся новыми принадлежностями; у него была шапка, унизанная жемчугом и драгоценными каменьями, еще шапка бархатная с собольим околышем, несколько пар унизанных жемчугом башмаков, богатый опашень с нашивкою и кружевом, низанными крупным жемчугом (597 зерен) и с шестью изумрудными пуговицами на золотых закрепах, более десяти шелковых, атласных и парчовых кафтанов.

Царевич со всем штатом, мамою, кормилицею и другими служебными лицами помещался в отдельных деревянных небольших хоромах, которые внутри были обиты сукном; собственная же комната Петра обита была серебряными кожами. Когда Петру минуло два года, для него были выстроены отдельные хоромы, в которых полы, стены, оконные рамы были покрыты алым сукном. Таким же сукном был покрыт и стол. Полавочники на лавках были сшиты из багреца с каймами из белого сукна, по которому нашиты травы из сукна желтого и лазоревого. Впоследствии царевичу было сделано кресло из рудо-желтого бархата с галуном и столик, расписанный красками, золотом и серебром. В то время стекло в рамах еще не употреблялось, и его заменяла слюда; из слюды были сделаны и окна в комнатах маленького Петра. Искуснейший живописец, Иван Салтыков, расписал их разными рисунками: в середине был изображен орел, а по бокам — травы. Рисунок был сделан так, чтобы из комнаты на улицу все было видно, а оттуда в хоромы — ничего. По тогдашнему обычаю все царские дети бережно скрывались от посторонних глаз: царевичи до тринадцатилетнего возраста, а царевны — на всю жизнь.

В такой роскоши и затейливом богатстве проходили первые годы Петра, впоследствии того самого царя-плотника, который в жизни всего более презирал и преследовал именно эту самую ненужную роскошь и изнеженность. Таким образом, начало жизни не оставило на его характере и последующем складе привычек никакого следа. Из этого раннего возраста он вынес лишь одно, и очень важное, — цветущее здоровье, крепость телесную и раннее развитие физических сил. Уже шести месяцев он начал ходить по своим хоромам один или с помощью ходячих кресел на колесах, обитых на хлопчатой бумаге атласом с серебряными галунами. Но, наряду с быстрым развитием физических сил, в царевиче заметен был и поражавший всех рост сил духовных. Все свидетельствовало, что маленький Петр — ребенок необычайный, совершенно не похожий на остальных братьев и сестер, кроме Софии, с которой у него сказывалось нечто общее в характере.

II

Алексей Михайлович с молодой красавицей-женой души не чаяли в ребенке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаряли всевозможными игрушками, приходившимися царевичу особенно по нраву. Через год после рождения, к именинам, царевичу был сделан деревянный конь, или «потешная лошадка», во всем уборе конь был обтянут настоящей лошадиной кожей; седло с стременами, пряжками и запряжниками было вызолочено и высеребрено. Затем следовал ряд подарков — игрушечных зверей (лошадей, львов) и пушек. Органист Гутовский устроил царевичу клавикорды-струны медные, починял ему цимбалы немецкого изготовления и сам смастерил пару цимбальцев, из коих одни имели форму книжки в сафьянном алом переплете, с золотым наводом, с застежками из серебряного с шелками галуна. Когда царевичу минуло два года, в хоромах его повесили качель на веревках, обшитых бархатом.

Зимой царевич вволю катался в санках с ледяных гор, а летом торжественно разъезжал по улицам Москвы в потешной каретке, которую ему подарил Артамон Сергеевич Матвеев. Каретка эта была маленькая, а в ней четыре темно-карих лошадки с бархатной шлеей и вызолоченной упряжью. Окна в каретке были хрустальные, расписанные красками, и с изображениями на них царей и королей всех земель; внутри каретка была обита бархатом с разводами, а снаружи ее окружала золотая бахрома. Выезд царевича был торжественный: по бокам шествовали четыре карлика, а пятый ехал позади на крохотном иноходце.

Кроме этих игрушек, ему часто покупали в лавках серебряную столовую миниатюрную посуду, а также — куклы в полном наряде. Художник Салтыков являл свое искусство и в расписывании красками разных принадлежностей игр маленького Петра; так, ему велено было однажды расписать гнездо голубей, гнездо канареек, щеглят, чижей и даже стадо баранов, причем баранов ему нужно было сделать так, чтобы шерсть у них была настоящая.

Но эти мирные игрушки, не требовавшие применения живой деятельности, скоро перестали удовлетворять царевича, который после двух лет жизни уже стал в один уровень по своим потребностям в развлечениях со старшим братом — болезненным Иваном. Так, в 1674 г. ему, наравне с восьмилетним Иваном, покупают в городе лучки и стрелы. Художники расписывают золотом и серебром детям Алексея Михайловича, для военных потешных забав, знамена, барабаны и бубны. Царевич Петр уже свободно обращается с топориками, ножами и молотками. Когда ему шел всего четвертый год, в числе его игрушек встречались маленькие пушки, пистоли (пистолеты), карабины (ружья) и пищали винтованные, с деревянными замками и стволами, а также булавы и сабли в ножнах, с золоченою оправою, палаши и пики. Все эти принадлежности военных забав требовались в достаточно большом числе, так как царевич веселился ими не только вдвоем с малоподвижным братом, но с целою толпой сверстников-товарищей, которые шумно разделяли воинские подвиги малолетнего Петра.

Ровесники его, «робятки», как их называли во дворце, вербовались из детей спальников, стольников — и карликов. За исключением карликов, названные сверстники набирались из детей бояр и в особенности из родственников царицы, близких и дальних. В числе робяток — товарищей Петра мы встречаем имена Нарышкиных, Головкина, Матвеева, князя Черкасского, князя Мещерского, князя Голицына, Стрешнева и других. Карликами же при нем состояли Никита Гаврилов Комар, Василий Родионов, Иван и Емельян Кондратьевы. Одеты они были в малиновые суконные кафтаны на беличьем меху, с золочеными пуговицами, и в шапки и рукавицы из того же сукна.

Замечая в своем бойком, подвижном и энергичном сыне особенное влечение к военному делу и воинским упражнениям, Алексей Михайлович озаботился придать его играм более правильный характер: он составил для него целый полк, обмундировал его в зеленые мундиры, дал солдатикам знамена и ружья и снабдил их всяческими полковыми вещами; полк этот был назван по имени Петра — «Петров полк», а сам царевич назначен был полковником; ему рапортовали по всем надобностям полка, от него же требовали и распоряжений. Государь лично наблюдал за приказаниями четырехлетнего полководца и руководил его действиями.

Такое направление забав маленького Петра принесло ему огромную пользу: он явился, так сказать, «первым кадетом» на Руси и первый прошел основательную школу воинского дела, курс военных наук. Курс этот изучался не на основании книжек, не с голоса учителей, а на живом деле, хотя и потешном, с участием живых людей — товарищей детства. Здесь не было школьной скуки и стеснений, но, вместе с тем, вся постановка полка, его упражнения и обучение требовали от царевича сдержанности, умеренности и послушания, т. е. всего того, что мы называем воинской дисциплиной.

Алексей Михайлович лично не мог, да и не умел правильно руководить упражнениями Петрова полка, устроенного на манер настоящих европейских, преимущественно немецких, полков, почему и поручил заботу о нем обитателю «Немецкой слободы», шотландцу Менезиусу, человеку для своего времени образованному, умному, ловкому и очень много путешествовавшему. Тот же Менезиус немало содействовал и развитию при дворе Алексея Михайловича неизвестного до тех пор театрального искусства, «комедийной хоромины», как тогда говорили; он же состоял в близких отношениях и к царскому другу, Матвееву, любившему иностранцев и все иностранное.

Вот этот-то Менезиус и поставил Петров полк на европейскую ногу и обучил полковника Петра Алексеевича всем тонкостям военного дела, в пределах, конечно, детского разумения. В его школе малолетний полковник впервые почерпнул понятия о долге, о правильных занятиях и обязанностях службы. Являясь с рапортами к отцу-государю, он чувствовал себя не просто царевичем-сыном, но обыкновенным солдатом, несущим все тяготы военной службы. Это уже было большим шагом вперед в деле воспитания царского ребенка, — шагом, который поставил маленького Петра в совершенно иные условия жизни, нежели в каких были его дед, отец, брат в детском возрасте. Он не распоряжался только другими, капризничал или шалил, но учился слушаться, учился смотреть на себя как на лицо, служащее своему государю. Петр уже в детском возрасте, не достигнув еще и семи лет, приучился видеть в своих военных играх не простую забаву и развлечение, но дело серьезное, требующее дальнейшего развития и усовершенствования, которым он с годами и отдал себя всецело, переходя от простых военных действий к более сложным и ответственным.
Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники: Исторические очерки для юношества. — Изд. 2-е, с портретами, снимками с исторических картин, видами и др. иллюстрациями. — СПб.; М.: Изд. Т-ва М.О. Вольф, [1912].



источник

@темы: Петр Первый, царская семья, исторические документы, Нарышкины